Этот год, как ни один другой, насыщен юбилейными и памятными датами. В 2017-ом в России отметят 100-летие Революции, 85-летие гражданской обороны и еще не один десяток юбилеев исторически важных событий. Куда более скромную, но не менее значимую дату отмечает в этом году служба, без которой, кажется немыслимо современное существование: Геральдическому совету при Президенте Российской Федерации исполняется 25 лет. Чтобы подробнее узнать об истории становления службы в современной России, ее особенностях, достижениях и планах на будущее, мы встретились с Глебом Вадимовичем Калашниковым – ответственным секретарем Геральдического совета при Президенте Российской Федерации, сотрудничающим с МЧС уже третий десяток лет.
- Глеб Вадимович, расскажите, пожалуйста, о том, с чего все начиналось.
- Начало нашей службе положила работа с государственными символами России, которая велась с конца 80-х годов. Еще во время существования СССР был поставлен вопрос о символике РСФСР - России в составе Советского Союза. Тогда подобные вопросы поднимались и активно обсуждались и в других республиках. Все советские республики номинально имели свои гербы и флаги, но они были безликими, подчиненными общесоюзной политической символике. На волне гласности, демократии, которая становилась и развивалась, и в конце 80-х уже была реальностью, обсуждались вопросы о том, что республики должны идентифицироваться не безликими символами, а оригинальными, узнаваемыми и, естественно, связанными с историческими корнями соответствующих республик. Острее всего эти вопросы ставились в Прибалтике, но и в России они начали обсуждаться уже с 1989 года. Тогда же начала работу правительственная комиссия, посвящённая решению вопроса о государственной символике. Был организован целый ряд круглых столов и обсуждений, которые проходили очень интересно, очень бурно, очень деятельно, в самых жарких, буйных дискуссиях. Постепенно комиссия сформировала три подхода к проблеме: можно было сохранить существующую советскую символику, можно было создать принципиально новую, либо опереться на исторический опыт, историческое наследие. Первые два пути по здравым размышлениям были отвергнуты, и остался третий, ведь Россия – преемница исторической традиции, и в своей символике она должна опираться на историческую российскую символику. Достаточно быстро было решено, что флагом России должен стать бело-сине-красный флаг, хотя в действительности особого выбора здесь и не было. Это был еще советский период, и в то время вопрос ставился именно о символике России в составе Советского Союза.
- Неужели в Советском союзе вообще не было геральдической службы?
- В Советском Союзе профессиональной геральдической службы не было. Она существовала в Российской Империи, протянула некоторое время после февральской революции и в период временного правительства, ну а с началом советской власти была переформирована в геральдический музей, а вскоре – совсем ликвидирована за ненадобностью. Дело в том, что советская власть крайне внимательно относилась к символике и естественно противопоставляла свою политизированную ультра-левую символику, основанную, прежде всего, на красном цвете и отвергающую классические правила построения символов, классической исторической символике России. Как, собственно, и шире: советская власть вообще отрицалась от всякой преемственности к старине, разрывала с ней связи всеми возможными путями, а на символическом уровне это демонстрировалось очень ярко.
Профессиональное геральдическое умение, на самом деле, совершенно простое и прикладное. То есть что такое «специалист по геральдике»? Это просто человек, который знает, как лучше и правильнее составлять знаки, чтобы они были более функциональны, более эффективны. Все, больше никакой мистики, никакой глубокой теории, никаких символизмов, – ничего этого нет. Задача геральдиста просто в том, чтобы знак хорошо выполнял свою работу, чтобы он четко и ясно читался, хорошо обозначал того, кто этим знаком пользуется и так, как нужно тому, кто этим знаком пользуется. Вот и все.
Тем не менее, советской власти все это было совершенно не нужно, она символику рассматривала совершенно иначе, поставляла ее иначе, оценивала ее иначе, закладывала в нее идеологический смысл, пропагандистскую составляющую. Эта символика строилась по совершенно иным правилам, и старинное, традиционное умение было признано буржуазным, ненужным и даже вредным. Геральдика как наука в советской России подверглась если не репрессиям, то, по крайней мере, забвению, и отказу ей в плане существования в качестве научной дисциплины. Геральдика как ремесло тоже была отодвинута, забыта; профессиональных структур, которые бы этим занимались, не было. Конечно, по мере нужды, которая периодически возникала, появлялись какие-то органы, так или иначе корректирующие, регулирующие, решающие геральдические вопросы, но, как правило, они возникали в виде каких-то межведомственных комиссий, совещаний, и существовали недолго, исключительно на время решения тех или иных кардинальных вопросов. Такие комиссии активно действовали в 30-е годы, когда разрозненную практику 20-х годов приводили в более строгую системность. Самая известная и крупная геральдическая реформа советского периода - это та, которая произошла во время Великой Отечественной войны, когда ввели погоны, офицерские звания, изменили форму и наградную систему, воспользовавшись целым рядом классических дореволюционных и традиционных российских находок. Эта реформа проводилась без какого-то органа, просто посредством дачи поручений конкретным лицам, которые с ними более или менее успешно справились. В послевоенное время ситуация становилась потихоньку все более угнетающей: начиная примерно с 60-х годов, вся символика становилась все более и более унифицированной, все более безликой, уходило все, что есть в ней самое дорогое.
Смысл символики – отличать от других, позволять узнавать своих и чужих.
Соответственно, «свои» – это какая-то более или менее ограниченная корпорация, а у нас же это понятие «своих» все разрасталось и разрасталось. Уже в 70-х, 80-х годах, даже, например, в среде военнослужащих еще сохранялось какое-то различие по видам войск, а вот отличить их по родам было довольно сложно, разве что петличные эмблемы на это указывали. А петличная эмблема – все-таки достаточно маленькая, и далеко не всегда выразительно и четко читаемая. Я уже не говорю о том, чтобы можно было четко узнать воинскую часть, дивизию, округ... Это было не только в военной, но и в гражданской среде: символика региональная, территориальная вообще не считалась имеющей право на существование.
Таким образом, советская власть действительно обходилась без такого профессионального органа и поэтому, нужда в нем выявилась очень ярко с развалом Советского Союза и превращением России в суверенное самостоятельное государство. Перед Россией вдруг, в один час буквально, в одну неделю, встала задача отличить себя от других стран, от бывших республик Советского Союза, от Советского Союза, и эту задачу нужно было решать, в частности, на символическом, геральдическом уровне, причем задачи-то стояли весьма острые, и речь шла не о том, чтобы там, так сказать, было все красиво и четко, а прежде всего, к этому двигала нужда конкретная, функциональная.
Такой была и нужда, связанная с профессиональной деятельность спасательных структур, потому что конец 80-х – это время острых конфликтов в самых разных областях. В частности, стоял очень острый вопрос о проводке гуманитарных караванов в Северную Осетию, где в то время был очень тяжелый конфликт. Соответственно, возник вопрос о том, как выглядеть, потому что в то время все спасательные структуры были военизированы и имели обычную военную технику, так же раскрашенную, так же выглядящую, как и любая другая техника, используемая для боевых нужд. Плюс ко всему, все стороны конфликта, естественно, вооружались на советских складах и базах. Все одинаковое – как отличить тех, кто вне войны, кто не воюет, кто везет гуманитарный груз? Вот так были сделаны первые шаги к формированию символики, которая потом сложилась как символика МЧС России, за счет раскраски караванов в белый цвет с оранжевыми и голубыми полосами; тогда же впервые стала использоваться спасательная звезда на российском (и вообще на постсоветском) пространстве.
- Что предопределило выбор именно таких символов для МЧС? Они были откуда-то заимствованы? Или их разработала геральдическая служба?
- История формирования символики МЧС – это, на самом деле, одно из самых отрадных, приятных направлений работы и воспоминаний, которое вообще у нас было. МЧС России было молодым новым ведомством, действительно нуждающимся во всем этом – потому что спасателей должно быть видно. Спасатели работают там, где беспорядок полный, хаос, там нужно именно то, что воспринимается глазами, то, что на тебе, на технике, на сооружениях. Тут геральдика нужна в первую очередь, других средств просто нет, компьютеры и сети не работают в экстремальных ситуациях. Вот это все: молодое ведомство, очень активное заинтересованное руководство и точное понимание, что «нам это нужно» (и нужно срочно) привело к очень хорошему контакту, который уже с 1993-94 года образовался между МЧС и геральдической службой, и очень хорошей совместной работе, именно такой, какая она должна быть.
Что касается символики МЧС, здесь, действительно, было работать очень интересно, потому что сочетались два направления: с одной стороны, ясно было, что эта символика не может быть абсолютно оригинальной, потому что МЧС работает как в России, так и за рубежом, соответственно символика должна идти в общем ключе мировой спасательной символики, чтобы ее узнавали не только в России, а узнавали везде.
Основные спасательные цвета, то есть белый, оранжевый и голубой, в общем-то, применяются по всему миру и широко распространены во всей спасательной практике. Кстати, сами по себе эти цвета очень яркие, контрастные, и на общем сером и темном фоне катастрофы (потому что катастрофа – это всегда дым, пыль, развалины, это некое бесцветие) такие яркие цвета очень выделяются, очень хорошо видны издалека, именно поэтому они и используются.
Именно поэтому эти цвета были заимствованы из общей спасательной практики, как и идея основного знака МЧС в виде звезды. И эта звезда не то, чтобы взята у кого-то и перенесена. Использование звезд в качестве спасательной символики распространено по всему миру и это вполне понятно, потому, что никто не отменял лирического понятия «звезда надежды», но главное, опять же, не в этом, звезда сама по себе – очень четкий и хорошо опознаваемый, хорошо работающий геральдический знак, и в этом, на самом деле, главное ее преимущество. А вот что касается конкретно формы той, которая используется у нас - с длинными прямыми лучами и сильно укороченными диагональными – это уже наша, российская разработка, которую, собственно, выполнили сотрудники МЧС, геральдического подразделения, которое было создано очень рано и до сих пор благополучно действует. Опять же, идея помещения голубого треугольника в оранжевом круге в сочетании с звездой – она тоже «общеспасательная», общемировая, но конкретно наше воплощение - отечественное.
- Что оно означает?
- Да ничего не обозначает. Может, конечно, что-то где-то и обозначает, но это, на самом деле, абсолютно неважно. Главное, что все вместе это обозначает МЧС России и вообще тех, к кому обращаться за помощью, но это, на самом деле, самое главное назначение любого геральдического знака, будь то герб, флаг, эмблема, логотип.
Очень часто усилия направляются совсем не туда: народ задумывается – что это значит, какой там тайный смысл, какое толкование. А все это наносное, и, честно говоря, по большому счету, ненужное. Вот у Государственного герба России нет никакого толкования – ничего не значит двуглавый орел, кроме одного - он значит Россию, и больше ничего. И вы, конечно, можете встретить в литературе какие-то трактаты по этому поводу каких-то убежденных людей, но, вы знаете, за те 500 лет, что герб существует, если у него когда-то и было какое-то толкование, то его знал только Иван III, и то я очень сомневаюсь. С тех пор оно уже давно забыто и все те толкования, которые мы можем встретить – это досужие домыслы, до которых люди были горазды всегда. Первые толкования герба известны еще с середины 17 века, то есть задумываться о том, что же он означает, люди стали только спустя полтора столетия после его принятия.
- Значит, символ не всегда означает что-то конкретное?
- Вы знаете, он всегда обозначает что-то вполне конкретное – своего владельца. Вот, что он обозначает. А есть ли в нем какая-то тайная символика, еще что-то - это абсолютная ерунда. Может быть, она когда-то и существует, и для каких-то знаков сохраняется, но это абсолютно вторично и совершенно не связано с самим знаком и с его функцией. Опять же, как правило, когда знак создается, если его создают не вполне правильно (что, кстати, не относится к символике МЧС, потому что ее создавали именно потому, что была четко понятна задача, четко понятна функция, нужен был знак, который лучше всего с этой функцией справится, а о том, что он будет значить, никто не задумывался), то понимание функциональности сочетают еще с каким-то смысловым наполнением. И даже если это сделано хорошо и разумно, все равно с течением времени это забывается. И очень много старых знаков, прекрасно работающих, гербов, которые существуют многие века, и уже давным-давно забыто, что же они значили, почему они стали такими, как есть. Те, кто занимается научным изучением геральдики, не мало трудов тратят на то, чтобы это вскрыть, это интересный, захватывающий поиск, но с точки зрения практики - вообще бесцельный. Честно говоря, с точки зрения практики абсолютно неважно смысловое наполнение, даже более того - оно вредно, потому что иногда такое увлечение смыслом приводит к тому, что сам знак получается не вполне удачным.
- Расскажите, пожалуйста, как появляются новые предметы ведомственной геральдики? В позапрошлом году, например, в МЧС появилась медаль, посвященная 25-летию ведомства, а в этом – медаль «85 лет гражданской обороне». Какой путь проходит медаль от момента появления идеи до момента ее реализации?
- Путь, на самом деле, очень простой. Сначала где-то в ведомстве (так касается любого знака, будь то медаль, знак различия, отличия, вид форменного костюма) рождается понимание, что «надо». По-разному – чаще всего рождается из практической нужды, но иногда и из частного мнения какого-нибудь руководителя, которым он умеет убедить окружающих. В самом МЧС есть геральдический совет, работу которого осуществляют всего два человека, московских сотрудника (это, кстати, абсолютно нормально: в Геральдическом совете при Президенте Российской Федерации 20 членов, и всего 1 обеспечивающий их работу чиновник – я; все остальные члены работают на общественных началах, ничего за это не получают, и сидеть и работать каждый день не могут. Ничего удивительного в том, что в ведомстве геральдистов больше, чем в федеральном центре, нет, потому что там нужно заниматься разработкой, а не рисую, и не разрабатываю). Дальше, соответственно, распоряжение спускается в геральдический совет МЧС и эти двое профессионалов готовят все необходимое, то есть проектные рисунки и проекты документации. Дальше все это нужно согласовать. И здесь, наверное, самый сложный для исполнителей момент, когда нужно согласовать симпатии начальства и требования геральдического совета, потому что частенько бывает, что начальство говорит «это!», а геральдический совет говорит: «нет-нет, это дрянь, вот это!». И, конечно, тут исполнителю идти к начальству, и говорить «Вы были неправы» - довольно неловко. К счастью, в МЧС эти вопросы решаются нормально. И у министра, и у замов, к счастью, профессионализм выше личных амбиций. МЧС - действительно одно из немногих ведомств, где можно сказать министру: «Ваше мнение неверно, лучше вот так», и можно все объяснить. Так было и при Шойгу и сейчас, к счастью, все осталось. Министр Пучков очень внимательно к этому относится и очень профессионально такие вопросы решает.
Итак, возникла осознанная необходимость, дали указание ведомственной геральдической структуре, она подготовила документацию, проекты, показала их начальству и затем прислала нам на согласование. Мы согласовали, ну, опять же в МЧС, как правило, вопросов не возникает. Ну, если что-то нужно – объяснили в чем дело, переработали, показали начальству, второй раз прислали на согласование, получили добро. Дальше готовится ведомственный приказ о введении соответствующего знака, медали, формы, представляется министру, а министр подписывает, и знак начинает свою жизнь. Так что, в общем-то, кухня довольно простая, в ней нет ничего таинственного.
- А «простой смертный» человек может официально создать медаль «имени себя»: грамотно разработать и утвердить в Геральдическом совете?
- Понимаете, у нас ничего утвердить нельзя. Наша задача – давать советы, мы по тому Советом и называемся. У нас вообще нет никакой власти: мы не утверждаем, не разрешаем и не запрещаем, запрещать может закон, а не мы. Мы только советуем и подсказываем, и, опять же, мы держимся принципиально за это, потому что это позволяет нам работать профессионально и не забываться. Поэтому, не имея возможности запрещать и приказывать, мы должны всем объяснять. Только поэтому и получается что-то дельное, потому что нам нужно тех, с кем возникает какой-то конфликтный вопрос, убедить, нам нужно объяснить, чтобы они поняли. Когда это удается, когда люди понимают, тогда и работа идет нормально и хорошо, и тогда она полезна для всех.
Если Вы решите утвердить собственную медаль, и кого-то ей награждать, Вы можете прислать это нам на экспертизу, но не обязаны это делать, потому что обязательную экспертизу у нас проходят только те знаки, которые связаны с органами власти всех уровней: государственной, региональной, муниципальной. Все они, начиная с президентской символики, и заканчивая символикой сельского поселения, естественно, все виды ведомственной символики, должны проходить у нас экспертизу. Что касается граждан, общественных организаций, предприятий – здесь нет никакой обязательности, но если есть желающие – пожалуйста, присылайте, мы никому в экспертизе не откажем. А экспертиза – она и есть экспертиза, мы просто можем сказать, удачное решение, или не удачное, есть ли какие-то нарушения законов, или нет. Если неудачное решение – объясним, почему. Ну, а дальше уже Вам решать: утвердить это официально можете только Вы, своим личным решением, сказав, что с этого дня, я утверждаю медаль имени себя, и буду награждать ею самых достойных людей в мире!
- Несколько лет назад у подразделений МЧС России появились собственные знамена. Как к этому пришли, и почему торжественные вручения знамен состоялись именно в этот период времени?
- Знамя является главным символом воинской части, и существуют знамена столько же, сколько существует человеческое общество и сколько люди воюют между собой. Изначально знамя – вещь абсолютно прикладная: если собираются 100 человек, чтобы делать общее дело (а тем более – драться), ими уже голосом не поуправляешь, а управление, четкость организации – это всегда главный залог успеха военного дела. Когда сто человек сражаются врукопашную, особо хитрого ничего не нужно: нужно знать, когда вперед, когда назад, когда налево, когда направо и когда удирать. Как это сделать в примитивных условиях, когда не докричаться? Да очень просто – берете длинную палку и говорите: «Ребята, смотрим на палку и делаем, как она». Она пошла – и мы пошли, повернула – и мы повернули, упала – все, спасайся, кто может. В данном случае я не утрирую и не шучу, а говорю абсолютно серьезно. Функция знамен изначально именно такая. Это средство управления боем. В современных условиях боя знамена не играют никакой функциональной роли, но важно понимать, что такие условия явились на свет только на рубеже XIX-XX веков. Т.е. мы имеем 100 с небольшим лет, когда знамя превратилось в реликвию и тысячелетия человеческой истории, когда оно было абсолютно функциональным, необходимым средством. Естественно, когда некий предмет руководит нашей жизнью и смертью (а на поле боя убивают, на поле боя побеждают; война вообще вещь такая, где человек наиболее всего чувствует, как мало от него зависит), к нему начинают относиться с пиететом моральным и пиететом в какой-то мере мистическим. Поэтому знамена стали окружать почетом, уважением, знамена стали любить а, соответственно, и украшать, знамена стали сочетать с реликвиями и с каким-то мистическим наполнением. Знамена ценились за старину, и именно поэтому очень давно родилась идея, что знамя не должно сменяться: есть воинская часть - она образовалась, получила знамя и это знамя с ней остается навсегда. Такой порядок настолько вошел в плоть и кровь любого военного дела, что даже такой перелом, как советский, с этим не смог ничего сделать – советская власть также вручала знамена воинским частям, и знамена также окружались почетом, разве что духовная составляющая вычеркивалась, хотя пиетета, коленопреклонений и слез в отношении знамен вполне хватало. После распада Советского Союза вооруженные силы, естественно, сохранили свои знамена, но это были уже новые, не советские, а российские воинские подразделения, и они должны были получить новые, российские знамена (при этом, кстати, все советские знамена в воинских частях остались, их по старинной традиции никто не изымал). Процесс вручения знамен воинским частям долго не мог сдвинуться с места по разным причинам, в частности экономическим, и поэтому вручение знамен пошло вначале 2010-х годов. Надо сказать, что здесь долгое время тоже сложно решался вопрос, потому что, конечно, знамя нужно той части, которая ведет непосредственные боевые действия. В начале в Российской Федерации стремление было действовать именно в ключе старинной традиции и международной традиции, что знамена должны быть только у воинских частей, т.е. не соединений и уж тем более не объединений и, может быть, не у всех, а только у тех, кто предназначен для боевой деятельности. Конечно, тут вставал вопрос, как быть с воинскими частями МЧС, тем более, что долгое время МЧС было во многом военной организацией, сотрудники которой вроде как не для боя существуют, но тем не менее рискуют, особенно в нынешних ситуациях, гораздо больше, чем военные, которые, если все хорошо, проживают жизнь, никогда не применяясь к тому, для чего предназначены.
По началу, в общем-то даже считалось, что спасателям знамена и не нужны, но здесь весьма активно выступили уже сами спасатели, потому что сегодня моральная составляющая знамени является, наверное, самой важной . Но к моменту, когда началось вручение знамен в МЧС произошли уже очень серьезные структурные изменения, и почти не осталось воинских частей. Поэтому как раз, когда дошло до вручения знамен МЧС, пришлось вручать их структурам ранга объединения/соединения, учебным заведениям и, естественно, оставшимся воинским частям, которые остались. Большие наработки, которые были сделаны в то время, когда воинских частей было больше, не воплотились.
Ну а что касается их построения, то есть внешнего вида знамен, здесь, конечно, была задача создать их в ключе общероссийских принципов построения знамени и достаточно долгой и устоявшейся традиции российской спасательной символики МЧС. Соответственно, эти знамена представляют из себя цельный комплекс, т.е. не только одно полотнище, но и древко со всем, что на нем находится, т.е. навершием, со скобами, со знаменными гвоздями.
На сегодняшний день в МЧС знамена вручены всем, кому нужно, кто имеет на это право, но это был процесс не только происходивший в МЧС , он происходил везде: и армии были в вооруженных сил вручения знамен, и в министерстве внутренних дел.
- Глеб Вадимович, большая ли работа проделана за прошедшие 25 лет?
- Я не знаю – большая или маленькая. Скажем так: когда все начиналось, мы думали, что лет через десять мы, в общем, уже все сделаем, и больше не понадобимся. Ну, может, перейдем в какое-то вялое состояние, что иногда будет что-то возникать. Но вот 25 лет прошло, а работы меньше не стало. Ее может становится меньше на каком-то одном фронте, вот, например, в 1990-е у нас переписка с МЧС была – ууух! – большущая, встречи постоянные. Сейчас значительно меньше, потому что вопросы решены, отлажены. Но это не значит, что стали хуже работать, наоборот, стало все лучше, все выверено, везде работают профессионалы. Но с одним ведомством сделаешь - с другим возникают вопросы. Опять же, в начале 2000-х, нам казалось, что мы уже почти завершили основную работу по муниципальной символике, и вдруг, в 2003 году принимают новый закон о новом местном самоуправлении, и количество муниципалитетов в России увеличивается в несколько раз. До принятия закона их было около 3000, а после принятия закона стало больше 20000. И, соответственно, количество работы сразу - оп! – выросло. Естественно, на сегодняшний день из этого огромного количества муниципалитетов только около четверти свою символику развивает (тоже очень много, на самом деле; никогда в России за 25 лет не создавалось такого количества гербов, флагов и вообще других знаков). В этом смысле наше время тоже крайне интересно, потому что это время настолько мощного геральдического строительства, сопоставимого с которым и не найдешь.
Мы все сейчас живем в эпоху гораздо более геральдичную, чем любая другая историческая эпоха.
Если посмотреть внимательно, то у любого человека окажется при себе куча геральдических знаков. Вот, например, я. Даже если меня раздеть, то на мне останется кольцо, которое по сути – геральдический знак, отличающий женатого от неженатого, и крест на груди, отличающий православного от не православного. Вглянуть хотя бы со стороны: на пиджаке – бирка, на ручке – бирка, на телефоне – логотип, здесь – значок, в кармане – паспорт, деньги, удостоверение, все это со знаками. Здесь все – карточки банковские, везде вокруг сплошные геральдические знаки, на улицу выйдешь – автомобили, на каждом номере – флаг, гербовые голограммы, логотипы производителя.
Сейчас мы все, по сути, постоянно живем в мире знаков. И чем дальше, тем больше их становится, что, в принципе, понятно, потому что увеличивается скорость жизни, а знаки мы воспринимаем быстрее, чем надписи и любую другую форму подачи информации.
